ТВОРЧЕСТВО ДРУЗЕЙ

Дата и место рождения: 16 мая 1946 года, г. Москва

Мать: Бровко (Коннова) Клавдия Семёновна ( 28 октября 1922 г. – 26 мая 1991 г.)

Отец: Бровко Поликарп Афанасьевич , 31 декабря 1920 года, живёт в Москве.

Жена: Бровко (Лямина) Любовь Юльевна, 14 октября 1951 года, г.Москва

Дочь: Бровко Ирина Александровна, 26 мая 1973 года, г. Москва.

Сын: Бровко Иван Александрович, 6 июня 1981 года, г. Москва

Внучка: Хрущёва Полина Дмитриевна, 30 января 1999 года, г. Москва

Внучка: Хрущёва Анастасия Дмитриевна, 14 мая 2001 года, г. Москва

В 1953 году начал, а в 1964 году окончил полный курс средней общеобразовательной трудовой политехнической с производственным обучением школы №49 Ленинского района г.Москвы и обнаружил при отличном поведении следующие знания: (далее следует перечень 17-ти школьных предметов с соответствующими оценками). Кроме того прошёл производственное обучение по специальности лаборант химической лаборатории. (Выделенный жирным шрифтом текст дословно списан с Аттестата о среднем образовании). С июня 1960 года по август 1961 года жил в Будапеште, где учился в 8-ом классе Советской школы при Посольстве СССР в Венгрии.

01.09.1964-31.07.1969 – студент Химического Факультета Московского Государственного Университета им. М.В.Ломоносова (группа радиохимиков).

Дипломная работа: «Диффузия радона в полиэтилене»// Руководители: доцент, к.х.н. Заборенко К.Б. и ассистент Бекман И.Н.

Лето 1965-67 г.г. – участник студенческих строительных отрядов (ССО) Химфака МГУ на Целине, Казахстан

Лето 1968-69 г.г. – участник ССО Химфака МГУ в Смоленской области.

Лето 1970 г. – участник ССО Химфака МГУ на Сахалине.

Лето 1971 г. – участник ССО Химфака МГУ на Целине, Казахстан.

Лето 1974 г. – участник СО от Мытищинского горкома комсомола (г.Мытищи) на Камчатке.

01.09.1969 – 30.09.1988 – инженер, старший инженер, ведущий инженер, старший научный сотрудник Всесоюзного Института Лёгких Сплавов (ВИЛС), Москва, Сетунь. Лаборатория «Газы в металлах».

01.09.1974 – 30.06.1978 – заочный аспирант Кафедры Радиохимии Химфака МГУ. Тема кандидатской диссертации «Диффузия радона в приповерхностных слоях металлов» // Руководитель к.х.н. Бекман И.Н.

1979 -1981 – два года внештатный и один год по совместительству, сотрудник Всесоюзного Научно-Исследовательского Института Государственной Патентной Экспертизы (ВНИИГПЭ), экспертиза в области диффузии и фильтрации газов и жидкостей в твёрдых телах.

01.10.1988 – 30.09.1990 – ведущий научный сотрудник, главный специалист Советско-Болгарского Совместного предприятия «ЭТОН» ( разработка и производство пульмонологического оборудования ) , г. Москва

01.10.1990 – 21.02.1991 – зам. директора (по науке) Московского Центра Информационных Технологий (МЦИТ), г. Москва

22.02.1991 – 30.09.1998 – генеральный директор фирмы КЛИМБИ (клинический, мембранный, биотехнологический инструментарий), г.Москва. Россия

22.02.1991- по настоящее время – совладелец фирмы КЛИМБИ, Председатель Совета Учредителей (президент)

01.10.1998 – по настоящее время – зам ген.директора фирмы КЛИМБИ по науке (работа на полставки).

01.09.1999 – 30.04.2000 – студент Торонтовской Школы Бизнеса, «Управление Бизнесом», Гвелфское отделение (г.Гвелф), Канада. (Business Administration, Toronto School of Business, Canada).

01.03-30.06.2000 г – рабочий (работа по субботам и воскресеньям) фирмы резьбы по дереву «Сандлер Халлман и Ко.», г.Кэмбридж, Канада. (Sandler Hallman & Co., Woodcarving Ltd., Cambridge, Ontario, Canada).

01.05.2000-30.09.2003 – учёный-исследователь, Гвелфская Химическая Лаборатория, г.Гвелф, Канада (Chemisar Laboratories Inc., Guelph, Ontario, Canada).

13.05.2004 – по настоящее время – владелец и президент корпорации ПРАКССЕП, г.Гвелф, Канада ( PRAXSEP INC., Guelph, Ontario, Canada).

Публикации - 9 патентов , около 60 научных статей

Увлечения (хобби) – рыбалка (спиннинг), резьба по дереву, постройка моделей парусных кораблей.

Россия : КЛИМБИ,125422, г.Москва, а/я 20 Тел.: (495) 976-4055

1. ТРУДНАЯ ФАМИЛИЯ (Жертва плохого почерка)

Был у нас, в группе радиохимиков, парень с Волги из города Куйбышев, Самара нынче прозывается. Имя у него было не то чтобы заурядное, но без каких- либо выкрунтас, Валера. А вот фамилия из таких, что не так часто и встретишь, даже в нашем разноплемённом государстве, Онучак. Онучак так Онучак, может у него предки в онучах ходили, отсюда и прозванье получили. Но курсе на втором такой казус приключился. Новый предмет изучать начали и преподаватель той науки («диалектический материализм» называется) решил, значит, с группой познакомиться. Перекличку устроил. Пока до буквы «О» добирался, всё нормально было: он фамилию, а студент в ответ «Я» выкрикивает. Всё путём. Дошёл черёд и до Валеры. Напрягся парень, приготовился из-за стола вскакивать и «Я» орать, а тут, как обухом по башке,: «Опуган!». Не хрена себе заявочки. Всякое бывало, буквы отдельные путали, ударение не туда ставили, но чтобы все согласные переврать, впервые. Диалектика.

Было у нас, в группе радиохимиков, двое партийных, Слава Лыс и Боря Марков. Они в университет после армии пришли. Вот в армии в члены и вступили. Оба в войсках ПВО службу отбывали, на радиолокационных станциях работали. Если у Славика от тех высокочастотных излучений лоб только шире стал, то Боря всю свою головную растительность подрастерял и был лыс как колено. Очень это его расстраивало. Он на четвёртом курсе по этому поводу даже в Институт Красоты ходил. Ему там на темечке надрез делали и подкожный жир с черепушки выскребали, чтобы жир тот корней волос не угнетал и росту пышной шевелюры не препятствовал. Но это отдельная история и случилась она значительно позднее, описываемого здесь события. Боря любые анекдоты про лысых и упоминание о расческе воспринимал как личное оскорбление А тут такое!

Парторг курса решил по какому-то сугубо партийному вопросу с нашими двумя героями побеседовать. Вот он, когда очередная лекция в БХА (Большая Химическая Аудитория) закончилась, и гаркнул во всё своё лужёное горло (видно тоже из бывших армейцев был): « Лыс и Марков, спуститесь вниз!». Ему бы, оболдую, надо было Борину фамилию первой крикнуть, или хотя бы паузу-запятую между ними голосом обозначить, а он выпалил в алфавитном порядке. Половина курса в хохот. Такой толстый намёк на Борины тонкие обстоятельства в присутствии без малого 300 человек.

Вы (читатель), если не сразу врубились что к чему, сами попробуйте те фамилии в алфавитном порядке вслух произнести, только быстро, и союз «И» не забутьте.

Когда на первом курсе учились, радиохимиков 40 человек было, на две группы поделенных. С годами же поистощились они людишками: кто в физхимики-теоретики перебежал, а то и на другие факультеты подался, кого за неуспеваемость вышибли. Вообщем осталось их к четвёртому курсу на обе группы всего 19 . Порешило факультетское начальство слить этих молодцев в одну группу. Сказано - сделано. Объединили. Нужно новую власть выбирать. Со старостой быстро разобрались. Одного из бывших оставили, второй сам отказался, самоотвод взял. Комсорги же, гады, самоотвод брать не желают, мол мы и дальше не против, ежели кого из нас достойным признаете. Прения начались. Поднялся тут Коля Зык. Был он такой же кряжистый и коренастый, как его фамилия. В университет поступил после армии, где дослужился до старшинских лычек. Вот Зык и зыкнул своим старшинским голосом: « Предлагаю нового комсорга выбрать., потому как старые не годятся. Ламыкин - пассивный, а Бровко - активный, но в другую сторону ( в какую, однако, не пояснил). Предлагаю выбрать Валеру Никонова. Во-первых, он у нас ещё никем не был, а, во-вторых, он мой земляк из Брянска». Проголосовали, выбрали большинством голосов. Так Валера Никонов, получив прозвище «Вожачёк» (есть такой персонаж в, популярном тогда, кинофильме «Оптимистическая трагедия»), впервые дорвался до власти.

У нас, в группе радиохимиков, где учились одни мужики (девушек в радиохимики не брали из-за вредности), любили играть в футбол. Играли в выходные и будни, играли между лекциями, после лекций и вместо лекций. Играли чем попало и где попало. Нормальным футбольным мячом играли на университетских спортплощадках и газонах, на проезжей части перед химфаком, на асфальте за кафедрой радиохимии. Это когда погода позволяла. В ненастные же или холодные дни, играли теннисным мячиком в аудиториях факультета и кафедры. Основной реквизит ( мяч) всегда был с собой у кого-нибудь из особо рьяных и активных любителей футбола. Ворота же, если игра происходила не на спортплощадке, создавали из подручных материалов, доступных на момент игры: портфелей, пары кирпичей, воткнутых в землю палок и т.п.

В один из дней, из-за плохих погодных условий, местом проведения очередного футбольного матча выбрали факультетскую рекреацию, расположенную в полуподвальном помещении под СХА ( Северной Химической Аудиторией). Дело было поздней осенью, студенты ходили в пальто и куртках, которые на время занятий сдавали в раздевалку, находящуюся на том же этаже, что и рекреация. Часть игроков верхнюю одежду сдали заранее, до игры. Другие же, кто не сдал, покидали свои пальто и куртки на дубовые скамейки, стоящие вдоль стен рекреации. В качестве ворот установили по паре плевательниц (накопителей окурков), конструкция которых состояла из тяжёлого диска-основания и стержня-ножки длинной около полуметра, увенчанной чашей-полусферой.

Играли теннисным мячиком и без вратарей. Заранее договорились, что гол засчитывается только в том случае, если мяч попадает в створ ворот на высоте ниже пояса игрока.

Игра началась. А в это время в СХА (аудитории над рекреацией) академик Виктор Иванович Спицын читал лекцию по неорганической химии, которую студенты-радиохимики так беззаботно и весело прогуливали. Время футбольного матча специально приурочили ко времени проведения лекции, намереваясь завершить его (матч) как раз к моменту её (лекции) окончания.

Игра проходила с переменным успехом в равной борьбе, ни одной из команд не удавалось достичь заметного преимущества. Дополнительную сложность в игру вносили малый размер мяча, большая скорость и непредсказуемость его отскоков от колонн и стен, облицованных дубовыми панелями. Каждая из команд горела желанием победить, игроки бились азартно и самоотверженно, но счёт был ничейный. Время окончания лекции, а значит и матча, приближалось, исход поединка зависел от одного решающего гола. И тут, Саша Пласкеев, до этого момента постоянно промахивающийся по резво скачущему теннисному мячику и пинавший ногой только воздух, удачно среагировал на, отскочивший к нему, мячик и нанёс сильный удар по воротам противника. Мяч летел точно в цель, вот она долгожданная победа. Но ....

Не тут-то было. На пути полёта мяча, точно посредине между стоек-плевательниц, возникла фигура Виктора Ивановича Спицына. И не просто фигура, а его круглая стриженная голова. И упругий теннисный мячик, летевший со скоростью камня, выпущенного из пращи, попал в аккурат в левую глазную выемку. Виктор Иванович громко ойкнул, прикрыл подбитый глаз рукой и быстрыми шагами, почти бегом ( видно опасался, как бы чего ещё ему не повредили), удалился.

Немая сцена из «Ревизора». Все застыли на своих местах. Так заигрались, что в пылу борьбы прозевали окончание лекции и выход лектора из аудитории. Но эта «замороженность» продолжалась недолго. Начались споры: был ли гол. Гол принципиальный, приносящий победу одной из команд. В результате оживлённых прений пришли к выводу, что, так как товарищ Спицын передвигался не на четвереньках и не на полусогнутых, его глаз был значительно выше пояса даже самого высокого игрока, и, следовательно, гол не считается.

Усыплённые вялой реакцией пострадавшего академика и подогреваемые азартом, матч решили продолжить до выявления победителя. И это было нашей большой ошибкой. Минут через пять после возобновления игры, в рекреацию вбежал зам. декана по хозяйственной части и потребовал у игроков их студенческие билеты. Это требование студенты-радиохимики дружно проигнорировали. Однако зам.декана, понимая с кем имеет дело и не рассчитывая на добровольную сдачу, совершил ловкий обходной маневр, перекрыв игрокам доступ к скамейкам с их верхней одеждой. Он сгрёб в охапку все, лежащие на одной из скамеек, куртки и пальто, и заявив, что желающие могут получить их обратно в его кабинете в обмен на предъявление студенческого билета, удалился.

Самым несправедливым было то, что пальто автора точного удара по академику спокойненько висело в раздевалке. Невезучим владельцам реквизированной одежды пришлось «выкупать» её у зам.декана. Через пару дней их фамилии красовались на доске объявлений «Учебной части» факультета в приказе, что они «лишены на один месяц стипендии за игру в футбол в неположенное время и в неположенном месте». Фамилии целкого бомбардира среди них не было.

Академик же пару недель привлекал любопытные взгляды окружающих меняющимися цветовыми (от фиолетового до жёлтого) переливами синяка вокруг своего левого глаза,

Ноябрь 1974 года. Конец рабочего дня. Битком набитый автобус, скособеневшийся на один бок, тащится по маршруту «платформа Сетунь – метро Университет». Мужичишка лет сорока, среднего росточка, слегка под мухой, желает оплатить проезд. Извлекает из кармана пальто, вперемежку с хлебными крошками и табачной пылью, мятый талон на проезд. Нужно прокомпостировать. Держась левой рукой за верхний поручень, правой тянется через головы сидящих пассажиров к компостеру, закреплённому на стенке автобуса . Автобус мотает из стороны в сторону, руки мужичка коротковаты, талон лезть в узкую щель компостера не желает. Полностью отдавшийся этой героической борьбе и вошедший в раж, мужичёк из положения полувисячего, практически перешёл в положение полулежачее, налегая всем телом на сидящую крайней к проходу, дородную тётку. Когда , при очередном броске, совпавшем с амплитудой колебания автобуса, он ловким движение локтя сбивает меховую шапочку ей на ухо, теткиному терпению приходит конец. Зычным голосом она кричит на весь автобус:

- Мужчина, что вы по мне уже полчаса елозите, а засунуть не можете!

На что мужичонка , тоже достаточно громко, оправдывается:

- А я виноват, что он старый, мятый, гнётся и не лезет, зараза!

СИЛА НАГЛЯДНОГО ПРИМЕРА

Июль 1980 года. Раннее субботнее утро. Казанский вокзал. Электричка, развозящая москвичей по подмосковным деревенькам и дачным посёлкам, отползла от платформы. Покатили, поехали.

В вагон пробиваться не стал: плотно упакован жаркими потными телами, да и до моей станции не так уж и далеко, решил в тамбуре постоять, у дверного окошечка. Тем более что и воздух здесь посвежее и попрохладнее, так как оконного стекла, с его дежурной надписью «не прислоняться», не было. Выбили вместе с надписью. Отсутствовало и резиновое уплотнение, когда-то удерживавшее то стекло. Оконный проём двери хищно оскаливался неприкрытыми краями металла с наплывами от газорезки, кое-где и кое-как зачищенными напильником.

На очередной остановке в наш, казалось бы до предела упакованный тамбур, впрессовалось ещё человек пятнадцать. Большая часть из них каким-то чудом просочилась в вагон, а человека три рассосредоточились среди нас, обитателей тамбура. Я был слегка потеснён с облюбованного ранее места непосредственно у двери. Эту позицию занял плотный, крепкий мужик и ребёнком на руках. Вернее будет сказать не «на руках», а на руке, так как вторая рука папаши была занята авоськой с продуктами.

Мальчугану было годы три, он восседал на папиной полусогнутой руке, как на троне, слегка приобнимая его (папу) за шею. С высоты своего положения малец быстро осмотрел весь тамбур, слегка задержав свой взгляд на двух громко разговаривающих курильщиках, стоявших у противоположных дверей, но не узрев ничего для себя интересного, сосредоточил внимание на видах, мелькающих за окном электрички.

Чтобы лучше видеть, он всем телом подался в сторону двери, а затем отпустил папину шею и обоими ручонкам вцепился в металлический край оконного проёма. Иногда, когда за окном проносился интересный объект, например, корова, пасущеяся на обочине железнодорожного полотна, он и вовсе высовывался из окна и провожал её взглядом. Затем поворот головы и движение телом туда, вперёд по ходу поезда, навстречу новым впечатлениям. И так снова и снова.

Сначала отец спокойно относился к этим занятиям сына, основываясь на народной мудрости: «чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало». Но со временем рука , держащая ребёнка, затекла, возможности сменить позицию в туго набитом тамбуре не было, а постоянные метания маленького тела из стороны в сторону только усугубляли эту ситуацию. Пригляделся папаша и к самому этому , так называемому, «окну», к этой страшной амбразуре, прорезанной в дверной металлической панели. Воображение заработало. А если вдруг автоматика подведёт и эти пневматические двери случайно не во время откроются ? Эта штука может сработать что твоя гильотина: отрубит, отмочалит к чёртовой матери пальцы-головы. Не зря же на всех этих дверях и в метро и в электричках пишут: «Не прислоняться. Двери открываются автоматически.» Опасно, потому и пишут, предупреждают.

Стал папаша эту сермяжную правду сыночку в башку впихивать, мол, не клади пальцы на край окошка, не высовывай свою младую головушку, а то страшное дело может приключиться: или калекой станешь на всю оставшуюся жизнь или и вовсе с этой жизнью расстанешься. И будут горько плакать твои папа и мама, бабушки и дедушки, и сестрёнка с братиком.

Малец сначала вроде идеей проникся, ручонки с края дверного окошка убрал и минут пять из него не высовывался. Тем более тут очередная остановка приключилась и процесс автоматического открывания и закрывания превматических дверей произвёл на парня, казалось бы, нужное впечатления, подтвержая правоту опасений отца. На этой остановке никто в наш вагон сесть не пытался, все остались на своих местах. В ближайшем окружении, то бишь в тамбуре, время тянулось нудно и вяло, даже курильшики у противоположных дверей дымили молча, а за окном мелькало так много интересного... По прошествии очередных пяти минут все страхи и наставления были забыты. И вот опять детские руки тянуться к металлическому краю окна, и взор, а за ним и светлая головка, рвутся туда на волю, в проносящиеся мимо просторы.

Папаша свои попытки вразумить сына не прекратил, и с монотонной настойчивостью периодически повторял: « Убери руки, не высовывайся.» Сын послушно убирал руки, отстронялся от окна, но через некоторое время всё повторялось сначала. И интервалы между этими их действиями становились всё короче и короче. А между тем приближалась следущая остановка. За окном показался край платформы.

Вдруг, папаша повернувшись ко мне, сказал: «Подержите секундочку, пожалуйста.» и протянул мне авоську с продуктами. Я взял сумку, полагая, что он хочет сменить руку, пересадив сына на другую сторону. И уставшая рука отдохнёт и малец будет подальше от опасного окна. Однако, он этой освободившейся рукой выхватил из авоськи, которую я только что взял у него и из-за тесноты не успел ещё опустить вниз, батон докторской колбасы, завёрнутой в бумагу. « Смотри сюда» - сказал он сыну и положил колбасу на металлический край оконного проёма, высунув наружу изрядную её часть. В этот момент электричка остановилась. Двери с шипением поползли в строны, уходя в полости стенок вагона. Металлическая кромка оконной амбразуры стала мять, давить, рвать бумагу, шкурку и мякоть колбасного батона. Когда двери электрички полностью открылись, увесистый шматок, розовеющего из обрывков бумаги, колбасного месива, весом не менее 200 грамм, шмякнулся на заасфальтированную поверхность платформы.

«Вот видешь, что может случиться, если будешь совать руки и свою дурную голову куда не надо!» - почти прикричал папаша, потрясая перед носом мальчугана оставшейся, и внушительной, частью батона колбасы . Малец, широко раскрытыми от страха глазами, взирал на её размочаленный конец, со свисающими клочьями бумаги, обрывками шкурки-оболочки и разорванной, растерзанной мякотью серцевины. Его тело инстинктивно метнулось подальше от этого ужасного чудовища. Он молча и быстро перебрался на другую папину руку, заслонив себя от этой опасной двери надёжной защитой - папиным телом.

Мужик засунул остатки колбасы в авоську, которую я , замерев от всего уведенного, продолжал держать перед собой, сказал: «Спасибо», и забрал сумку. Малыш же всю оставшуюся дорогу сидел смирно на папиной руке, изредка бросая опасливые взгляды в сторону двери-монстра с её разинутой пастью-окном.

"ЗАПАДНЫЙ" ТУАЛЕТ ПО-ЯПОНСКИ

«Не тот мудрый, кто много знает, А тот, кто ещё и много видел.»

Чего только не придумают эти хитрожопые косоглазые – стульчак на толчке с подогревом. Встаёшь по утрянке, вылезаешь из тёплой, телом за ночь нагретой, постельки и, влекомый природной нуждой опорожнения, бредёшь полусонный в туалет. А там, вместо холодного, безчувственного куска пластмассы, получаешь под зад нагретое, как раз до нужной температуры, комфортабельное седалище. Сидишь – расслабляешься.

Вот и я как-то утром, будучи в Японии с визитом, устроился на этаком детище прогресса, почувствовал тепло под задницей и от приятного удивления даже окончательно проснулся. Проснулся, значит, бодрствую, удовлетворяю свои, так сказать, физиологические потребности, а в процессе по сторонам зыркаю, знакомлюсь с окружающей обстановкой. Мало ли чего ещё эти хитрованы напридумывали.

Углядел с правой стороны толчка пульт электронный присобачен, смахивает на пульт дистанционного управления от телевизора. Обозначения управляющих кнопок-сенсеров графическое, символами. Оно и понятно, гостиница рассчитана на приезжих, которые в их иероглифах ( что японцы, как и многое другое, у китайцев позаимствовали) ни ухом, ни рылом. Самого же телевизора в поле зрения не наблюдается. Ну думаю, наверное он (экран) за какой-нибудь, автоматически отодвигаемой , стенной панелью припрятан. Стал, значит, различные кнопки на пульте нажимать, решил экспериментально, «методом тыка» (по-научному, «методом проб и ошибок») с этой электроникой разобраться.

Сижу на толчке, экспериментирую, каналы переключаю, громкость прибавил (самый, кстати, разборчивый символ оказался: набор чередующихся столбцов, возростающих по высоте слево направо), чтобы по звуку местоположение телеящика определить. Громкость до упора прибавил, почти все кнопки перепробывал, и ни в одном глазу, никакого, понимаешь, результата.

Нажимаю , значит, ещё одну кнопку, одну из тех, что ещё не пробывал ..... И тут мне в зад, а точнее очень даже узконацеленно прямо в заднепроходное отверстие, ударяет упругая струя воды, нагретой до ощутимо повышенной температуры ( хорошо, что не кипяток). И бьёт она с такой брансбойтной силой (доигрался с кнопкой громкости), что добивает почти до гланд, потому как от такого напора я весь выпрямился и напрягся, сижу с совершенно прямой спиной на этом водоструйном колу. И соскочить не решаюсь, потому как, даже в этой экстремальной ситуации, соображаю, что ежели перестану эту амбразуру, как Александр Матросов, свой грудью, а вернее, жопой, прикрывать, то , вырвавшись на волю, этот фонтан свободно может добить до потолка и в мгновенее ока зальёт всю эту ванную комнату к чёртовой матери. Проблем потом не оберёшься, доказывай, что ты не верблюд.

Соображалка, однако, подсказала, что первым делом нужно «звуковую громкость» , то есть силу напора струи, уменьшить, что я и поспешил сделать. Вода , хоть и продолжала журчать, но уже не фонтанировала с преждней убийственной силой. Пригляделся повнимательнее к той последней кнопке, нажатие которой эту струю к жизни пробудило, а около неё символ маленького фонтанчика нарисован, который я, своими непромытыми, слипшимися после сна , глазами, не увидел. Нажал эту кнопку повторно, и ...... наступила блаженная тишина.

Как я потом узнал, туалет такого типа в Японии называют «западным» (Western-style). Я несколько лет прожил в Канаде, многократно бывал в США, Германии, Финляндии и других станах Европы, но на таком , насыщенном электронными прибамбасами, сооружении восседал впервые.

А вот в России телевизоры в туалетах есть. Был я как-то раз в Москве в одном из пивных баров, друзья пригласили. Там по стеном и под потолком телеэкраны развешаны, чтобы посетители с любого места могли без отрыва от потребления пива следить за событиями. Как сейчас помню, хоккейный матч передавали. Пришлось пару раз отлучаться из-за стола, чтобы снять, возросшее в мочевом пузыре, жидкостное давление. По первому разу я ещё огорчился, что могу важный игровой момент пропустить. Как оказалось, зря переживал, там у них над каждым писуаром был маленький экранчик вделан. Стой себе, ссы от души, и без отрыва от «производства» наблюдай за перепетиями любимой игры канадцев и россиян.